Выставка Александра Зайцева в галерее ARTZIP под названием «Один всегда дома в прошлом» — отсылка к несуществующему роману Владимира Набокова, которая сразу задаёт тон всей экспозиции. Выбор имени Набокова здесь глубоко содержателен: писатель, для которого тема памяти и утраченного рая была центральной, становится идеальным проводником в художественное пространство экспозиции. Фраза звучит так, будто могла принадлежать самому Набокову: прошлое здесь — не исчезнувшая реальность, а единственный по-настоящему обжитый дом.
С самого начала выставка предлагает зрителю «игру с отсутствующим текстом» — типично набоковский прием, в котором иллюзия работает не хуже документа. Экспозиция оказывается не просто показом работ, а путешествием в лабиринты памяти, где границы между реальным и воображаемым растворяются.
Зайцев давно работает с визуальными сбоями и глитч-эстетикой, превращая баги цифровой среды в метафору хрупкости памяти. В этой экспозиции сбои выходят за пределы цифры, затрагивая само устройство пространства и повседневную архитектуру. Галерея становится естественным продолжением выставки: в первом, более просторном зале даже диван приглашает задержаться, а цокольные окна, обычно мешающие экспозиции, неожиданно усиливают ее, превращаясь в «глаза» дома и подчеркивая идею очеловеченной архитектуры.
Второй зал камернее: здесь разворачивается диалог объектов и пространства. Работа с разбитым фужером и цветком на полу — почти ритуальный знак. Рядом со стулом в углу висят две графические работы, странно «съезжающие» за край стены у окна. Этот сбой кажется важной частью высказывания, подчеркивая интерес Зайцева к визуальным ошибкам, багам и смещениям. Еще две работы висят очень низко — словно выставка адресована «другим зрителям», животным (намек, не чуждый художнику: его жена, Тара Тарабцева, нередко изображает собак). Но у этого хода есть и другое объяснение: на них изображены дорожные конусы, привычные атрибуты улицы, которые всегда находятся на уровне земли. Такое размещение возвращает знак на его «естественное место» и подчеркивает интерес Зайцева к смещению контекстов и сбоям в привычных системах. Два окна в этом зале работают уже иначе — как дополнительные рамки для восприятия, собирая вокруг себя и пространство, и объекты.
Важен и технический прием: принт, совмещенный с акриловым спреем, создает эффект неопределенности. Работы балансируют между фотографией и живописью, существуя в гибридном поле, где границы медиумов растворяются. Они выглядят как слайды, у которых сбилась резкость. Но именно в этой «смазанности» возникает особая поэтика: неопределенное, не до конца проявленное изображение становится метафорой памяти, ее «глитчем».
Названия поддерживают этот эффект. У Зайцева есть работы: «Сеул. В автобусе», «Пирс. День», «В пшеничном поле», «Вид из беседки», «90 лет Эрику Булатову». Они звучат как фрагменты личного дневника, фиксирующие конкретные точки и события, но превращенные в универсальные образы. Важно, что художник живет и работает и в Москве, и в Сеуле: две разные реальности накладываются друг на друга, образуя общий слой памяти.
Здесь же появляется работа «Дольмен». Для Кореи дольмены — это не просто археологические памятники бронзового века, включенные в список наследия ЮНЕСКО, но и культурные маркеры, символы присутствия предков. Включая этот образ в свои работы, Зайцев соединяет личную географию и общечеловеческое время: камень, переживший тысячелетия, и цифровой баг, возникший мгновенно, оказываются равноправными элементами визуального языка.
В экспозиции есть и два коротких глитч-видео, проигрывающихся с экранов смартфонов. Однако в день моего визита телефоны оказались выключенными (совпало с открытием ярмарки Blazar). В результате на стене зияла пустота — уязвимость проекта проявилась буквально. С одной стороны, это минус: чрезмерная зависимость от техники делает работу слишком хрупкой. С другой же, этот «сбой» выглядел аутентично, словно баг вышел за пределы экрана и захватил саму выставку.
Таким образом, Зайцев работает на стыке медиа: живописи, фотографии, принта, граффити, видео, инсталляции. Но главным его инструментом остается сбой. Глитчи, размытости, повторения превращаются в способ говорить о границах: между экраном и реальностью, между домом и улицей, между прошлым и настоящим. Его искусство — это практика зависания, когда изображение не до конца проявлено и зритель остается в подвешенном состоянии.
Иногда выставки критикуют за литературоцентричность, за подчинение визуального словам. Но здесь ситуация обратная: книга, к которой отсылает название, никогда не существовала. Иллюстрировать нечего, и в этом парадоксе рождается пространство свободы — воображение зрителя становится соавтором несуществующего романа. Воображение здесь и правда необходимо: часть работ намеренно размыта, они балансируют на грани видимого и невидимого. Неподготовленный зритель может ощутить себя так, будто случайно забыл дома очки и половина экспозиции ускользает от взгляда.
«Один всегда дома в прошлом» — это выставка, где сами стены, окна, диван и даже «ошибки» развески становятся частью высказывания. Зайцев превращает галерею в место, где архитектура и память разговаривают друг с другом, а зритель вдруг понимает, что оказался не только внутри выставки, но и внутри чужого воспоминания. Память превращает город в зеркало человека, а человека — в собственное отражение в чужих окнах.
А еще это проект о том, что память не только хранит, но и глючит. И именно в этих сбоях рождается пространство для искусства.
Даты: до 21 сентября 2025
Адрес: Москва, ул. Садовая-Спасская, д. 12/23, стр. 2
Текст, фото: Олег Семёновых
Подписывайтесь на Skrew.ru в Telegram.
